​uxconference​.

Summary: The article is devoted to the comparative study of tales about stepmother and stepdaughter by Turkic and East Slavic peoples. Division of tales about stepmother and stepdaughter into two groups according to a theme suitable for Turkic and for the East Slavic peoples: stepdaughter literally is banished from her home and stepmother gets rid of the stepdaughter by the other way. In the repertoire of the Bashkir people are widely presented tales on story types ATU 511 (Wonderful cow), ATU 480 C “Step-daughter and Bisura (kikimora)” and “Step-daughter who married with the son of batsha (king)” exhibiting close parallels with the story of Eastern Slavic fairy tales. It is not common among Bashkir people fairy tales about the stepmother chasing the step-daughter out of jealousy for her beauty. A single Bashkir record of such tale is “Living mirror” likely indicates the influence of Russian fairy tales. And the fabulous repertoire of the Eastern Slavics is not marked by parallels to the story “The wonderful pot” which is very popular among the Bashkir people (pot produces home, food, clothing, groom for stepdaughter).

​

Key words: East Slavic, Turkic, fairy tale, stepmother, stepdaughter

​

При характеристике сюжетного состава волшебной сказки исследователями обычно выделяются сказки о мачехе и падчерице [Волков, 1924, с.67-204; Смирнов-Кутачевский, 1942; Сесельските, 1984: Мингажетдинов,  1976, с. 85-86; Хусаинова, 1993, 2000, с.7-16; Хэмлет, 2014]. Наличие большого количества вариантов этого сюжета – несомненное свидетельство активного бытования сказок данного цикла и их значения в репертуаре многих народов.

 

Башкирские сказки о мачехе и падчерице в сюжетном плане можно разделить на четыре группы: 1) падчерице помогает чудесная корова (“Падчерица”, “Сивая корова”, “Карауыз”, “Ханский сын Халмана”); 2) мачеха посылает падчерицу за клубком (“Клубок”, “Падчерица Гульбика”); 3) мачеха посылает падчерицу в баню на растерзание демоническим существам (“Падчерица и бисура”, “Девушка, вышедшая замуж за царевича”; 4) падчерице помогает чудесный горшок (“Ишяле и Суябика”); сказки “Кукушка”, “Падчерица и птицы”, “Умная девушка”, в основном представленные единичными вариантами и очень далекие по содержанию от перечисленных выше сказок, можно условно отнести к пятой группе. Конечно, сказка “Кукушка” на сюжетный тип АТU 403 (Подмененная жена), близка к сказкам первой группы, но в них главный – мотив помощи чудесной коровы, а мотив “Подмененная жена” предстает как второстепенный; “Кукушка” же главной сюжетной частью относится к типу АТU 403 (Подмененная жена).

 

М.Х. Мингажетдинов отмечает, что “среди собственно-волшебных сказок огромное место занимает сюжетный тип о молодых женщинах, умеющих превращаться в птицу” [Мингажетдинов, 1976, с. 84]. В этом ряду он называет сказки “Кукушка” — мачеха с помощью колдуньи превращает падчерицу в кукушку, и последняя улетает; “Сивая корова” — мачеха превращает падчерицу в лебедя и, наконец, в “Бурой корове” — в голубку. М.Х. Мингажетдинов выделяет и другую подгруппу сказок о мачехе и падчерице, в которых падчерицу по велению мачехи отец отвозит в лес (в баню) – “Ишяле и Суябика”, “Падчерица и бисура”. Исследователь упоминает также о наличии сказок типа “Клубок”, в которых падчерица отправляется за клубком, выброшенным мачехой; или в которых по велению мачехи падчерицу зарезали [см. “Умная девушка” – ФФ БашГУ, ед. хр. 172,. Л. 73]. Учитывая наблюдения М.Х. Мингажетдинова, мы делим башкирские сказки о мачехе и падчерице на следующие группы: 1) неродная дочь в прямом смысле изгоняется из дома (вариации: “иди за клубком”. “отвези, старик, свою дочь в лес”, “отведи свою дочь в баню”) и возвращается богатой (сказки “Клубок”, “Падчерица и кикимора”, “Падчерица Гульбика”, “Ишяле и Суябика”) и 2) от падчерицы избавляются путем превращения ее в птицу (сказки “Кукушка”, “Падчерица”, “Сивая корова”). (Подобное разграничение в известной мере приемлемо и для восточнославянских сказок: “Морозко” (обе версии), “Дочь и падчерица”, “Старуха-говоруха», “Кобиляча голова”, “Баба-яга” (оба варианта), “Василиса Прекрасная” – их можно отнести в первую группу, а “Крошечку-Хаврошечку” и “Буренушку” [Афанасьев, 1986 (1), с. 113—132] — во вторую).

 

В сказках первой группы мачеха, преследующая падчерицу, отсылает ее за клубком, в баню, в лес. Делая добрые дела, падчерица добирается до дома старухи, которая награждает ее за труд, и возвращается домой. Родная дочь мачехи, совершая тот же путь, поступает неправильно и наказывается.

 

Во второй группе сказок падчерица по велению неродной матери должна напрясть огромное количество пряжи, соткать ковер, отделить зерна проса от ячменных к ее приходу. Девушку выручает волшебный предмет или животное, с помощью которого неродная дочь (падчерица) попадает в гости, на сабантуй и становится женой царя, богатыря.

 

Это две основные группы башкирских сказок о мачехе ипадчерице. Есть еще варианты, стоящие особняком, например, “Умная девушка” – [ФФ БГУ, ед. хр. 172, л. 73], “Падчерица и птицы” – [ФФ ИИЯЛ УНЦ, Мат. экспед, 1986 г.]. В последних сказках мачеха или ее дочь убивают  падчерицу.

 

Один из первых исследователей сюжетов о мачехе и падчерице Р.М.Волков выделял у восточных славян пять типов этого сюжета: “Кобиляча голова”, “Морозко”, “Золушка”, ‘Буренушка”, «Мачеха, преследующая падчерицу из зависти к ее красоте”. В сравнительном указателе восточнославянских сюжетов [Указатель, 1979] дополнительно к этим называются еще три типа: АТU 313 Н (Бегство от ведьмы), АТU 480 В (Василиса Прекрасная), АТU 485 А (Мачеха и падчерица). Первые два сюжета в башкирском репертуаре отсутствуют, а третий зафиксирован только дважды. Это сказки “Клубок” и “Падчерица Гульбика”, где падчерица идет за клубком (в восточнославянских сказках — за веретеном).

 

Одним из самых распространенных у восточных славян Р.М. Волков считал сюжет про “Кобилячу голову”. В своей работе ученый рассмотрел пять украинских, четыре русских и три белорусских версий [Волков, 1924, с. 67—204]. По свидетельству Р.М. Волкова, в украинских сказках главный персонаж – “кобиляча голова”, в белорусских и русских версиях — медведь. В башкирском фольклоре прямых соответствий сюжету “Кобиляча голова” нами не выявлено. Тем не менее, такую, например, сказку, как “Ишяле и Суябика”, к названному сюжету приближают мотивы увоза девушки в лес, мышь-помощница, благополучный исход. В башкирской сказке к падчерице демоническое существо не приходит и не упоминается дочь мачехи.

 

В башкирском репертуаре широко представлены сказки на сюжетный тип АТU 511 (Чудесная корова), хорошо известные и восточнославянскому фольклору. Варианты этого сюжета несильно расходятся, в них имеются общие места. Для сравнения возьмем четыре текста: ATU 480 “Падчерица”, АТU 510 А “Сивая корова”, “Карауыз”, “Ханский сын Халмана”. В последних трех объявляется пир, где царевич или богатырь (как в сказке “Сивая корова”) должны выбирать невесту, что напоминает сюжетный тип АТU 510 А (Золушка). Корова выполняет трудные задания, даваемые падчерице: она заглатывает шерсть и выпускает изо рта уже пряжу, съедает пшеницу, овес и выплевывает крупу (“Ханский сын Халмана”). В “Падчерице ” корова велит героине сломать ей рога, при этом из одного рога вылетают воробьи, из другого — жаворонки и перебирают пшено или пшеницу. В “Сивой корове” мачеха, оставляя падчерицу дома, не дает ей заданий, что не традиционно для данного сюжета. Стабильным остается главное — помощь коровы падчерице попасть на пир-сабантуй, где батыр выбирал себе невесту. Подняв голову к небу, корова мычит, и с неба падает одежда для девушки. Этот момент интересен и в сказке “Ханский сын Халмана”, где падчерица входит в одно ухо коровы и выходит из другого уже красиво одетая (см. русскую “Крошечку-Хаврошечку”). В “Карауызе” одежду девушке добывает петух. В “Падчерице ” своеобразен мотив гибели коровы: по настоянию мачехи ее режут. Из костей коровы вырастает яблоня (в других вариантах этот эпизод отсутствует, но он есть в русской сказке “Крошечка-Хаврошечка”). [Схожий пример встречается также в сказке “Шагали”: «На месте, где пролилась кровь коня, Шагали воткнул плетку. На этом месте вырос толстый, высокий тополь» [Сказки, 1976 (1), с. 195]. Все названные четыре текста контаминируются с сюжетным типом АТU 403 В (Подмененная жена). Можно предполагать, что мотив подмены невесты имеет этнографическую основу — он связан с соответствующим ритуалом (перед началом свадьбы жениху пытаются представить другую, подмененную невесту). Указанная контаминация известна и восточнославянской сказке, но встречается реже.

 

Среди башкирских сказок о мачехе и падчерице имеет место вариант [ФФ БГУ, ед. хр. 162, л. 73], где мачеха велит зарезать саму падчерицу: мол, нечем накормить гостя. Кости она велит отдать собаке, но старик прячет их в дупле дерева. Кости девушки превращаются в птицу, которая роняет иглы в рот мачехе, смотрящей вверх, на поющую птицу. Мачеха погибает. Еще один своеобразный мотив наказания  мачехи содержится в другой башкирской версии сказки “Мачеха и падчерица”: ночью перышко растерзанной мачехой птицы вырастает в длину, подобно аркану, и душит мачеху [ФФ БГУ, ед. хр. 183, л. 98]. Сказка “Падчерица и птицы” уникальна мотивом оживления птицами падчерицы, убитой ее сводными сестрами [ФФ ИИЯЛ, Мат. экспед. 1986 г.].

Подобные варианты не отмечены в сказочном репертуаре восточных славян, как и параллели к сюжету “Чудесный горшок”, очень популярному у башкир (горшок добывает падчерице дом, пищу, одежду, жениха).

 

Башкирские сказки на сюжетный тип АТU 480 C “Падчерица и кикимора” и “Падчерица, вышедшая замуж за царевича” обнаруживают близкие сюжетные параллели с восточнославянскими сказками, но вместе с тем содержат и специфические мотивы и образы. В них действие в основном происходит в бане; чтобы протянуть время до петухов, падчерица просит нечистую силу принести ей разные виды одежды (ср. русскую сказку  “Тербень-тербень”) [Лутовинова, 1993, с. 9]. Возможно, в этом сказалось взаимодействие русских и башкирских сказочных традиций.

 

Башкирские версии сказок на сюжетные типы АТU 480 “Ишяле и Суябика”, АТU 511 “Сивая корова”, “Карауыз”совпадают с русскими сказками “Морозко”, “Золушка” только частично: общие в них – мотивы отправки в лес, смотрины невесты, узнавание по башмачку и т.д.

Не распространены у башкир сказки о мачехе, преследующей падчерицу из зависти к ее красоте (Р.М. Волковым они оценивались как характерные для восточных славян). Единичная башкирская запись такой сказки “Живое зеркало” [ФФ БГУ,ед. хр. 110, с. 277], скорее всего, свидетельствует о влиянии русской сказки.

 

В пяти башкирских сказках о мачехе и падчерице [Сказки, 1976 (1), № 72, № 76, № 78, ФФ БГУ, ед. хр. 141, л. 67; НА УНЦ, ф. 3, оп. 47/2 1, л. 171] встречается мотив превращения падчерицы в птицу после рождения ею ребенка. Л.Г. Бараг отмечает, что в славянском и  балтском фольклоре нет сказок о матери-птице – там речь идет о матери-рыси. Но образ матери, заколдованной и превращенной в птицу, характерен для сказок башкирских, татарских, чувашских и сказок других народов Поволжья и Урала [Сказки, 1976 (1), с. 356]. Р.М. Волковым отмечается такой мотив в русской сказке «Белая уточка» в сборнике А.Н. Афанасьева [Афанасьев, 1986 (2), с. 258]. Башкирская интерпретация (как и восточнославянская, и других народов) состоит в том, что героиня сказки превращается не в любую птицу, а только в ту, с которой у башкир связывались тотемистические представления (лебедь, кукушка).

 

В связи с текстами, в которых обычный “дозамужний” сюжет получает продолжение: падчерица становится женой богатыря или царевича, у нее рождается сын (как бы появляется уже третье поколение), следует отметить их сюжетное своеобразие. Мачеха превращает падчерицу в птицу, а ее ребенка забирает и отдает своей дочери — см. сказки “Кукушка”, “Падчерица”, “Сивая корова” [Сказки, 1976 (1), № 72, № 76, № 78], а также сказки “Карауыз” [ФФ БГУ, ед. хр. 141, л. 67] и “Ханский сын Халмана” [НА УНЦ, ф. 3, оп. 47/21, л. 171]. В финале сказки падчерица принимает первоначальный облик, возвращается к мужу и сыну, а родная дочь мачехи погибает.

 

Специфична башкирская сказка на сюжетный тип АТU 485 А “Падчерица и птицы”, записанная в 1986 г. Р.С. Сулеймановым в Кигинском р-не Башкортостана. В ней старик, как и положено в сказках на этот сюжет, отвозит дочь в лес, но там девушка попадает в дом двух птиц и живет у них. Соскучившись по родному дому, она возвращается, однако дочь мачехи убивает ее. Прилетают птицы и оживляют падчерицу.

 

Как уже было отмечено, в сказке “Мачеха и падчерица” перышко растерзанной мачехой птицы вырастает в длину, подобно аркану, и душит мачеху. Наказание смертью или угроза смертью — традиционный, но относительно поздний мотив фольклорного суда. Из одиннадцати исследованных вариантов в пяти злая мачеха наказывается смертью: превращается в камень (“Бурая корова”), сжигается стариком (“Падчерица и кикимора”), умирает от укуса змей (“Клубок”, “Падчерица Гульбика”). В сказке “Карауыз” родную дочь мачехи привязывают к хвостам лошадей. Это тоже традиционный для башкирских волшебных сказок (как, впрочем, и для многих других народов) вид наказания. А в сказке “Девушка, вышедшая замуж за царевича” мачеху с ее дочкой сажают в тюрьму; это свидетельствует о включении в традицию сказочного сюжета более поздних реалий, что вообще свойственно башкирской волшебной сказке. Характерна для башкирских сказок дидактическая направленность: не делай зла другому человеку, ибо это зло обернется против тебя самого. В сказке “Падчерица” девушка, доведенная до отчаяния издевательствами мачехи, просит луну забрать ее к себе — здесь налицо сходство мотивов с легендой “Луна и Зухра”.

 

Как уже было сказано, исследователь Р.М. Волков выделил у восточных славян пять типов сюжета о мачехе и падчерице: “Кобиляча голова”, “Морозко”. “Золушка”, “Буренушка”, “Мачеха, преследующая падчерицу из зависти к ее красоте”. И в Сравнительном указателе сюжетов восточнославянских сказок (СУС) тоже отмечены пять основных типов названного сюжета: АТU 403 (Подмененная жена), АТU 409 (Мать-рысь), АТU 480 (Мачеха и падчерица), АТU 510 (Золушка), АТU 511 (Чудесная корова)(но при этом отсутствует последний сюжет из группировки Р. М. Волкова). Исследователь русской народной сказки Е. И. Лутовинова, изучавшая названные сюжеты, выделяет уже девять типов: “Морозко", “Двенадцать месяцев”, “Кобилячья голова”, “Испытание в лесной избушке”, “На службе у колдуньи”, “Гуси-лебеди”, “Женская работа”, “За огнем к Бабе-яге”, “Тербень-Тербень” [Лутовинова, 1998, с. 71-72]. К удивлению, в русской сказочной традиции ею не отмечены сюжетные типы “Золушка” и “Буренушка”, имеющие место как у Р.М. Волкова, так и в Сравнительном указателе сюжетов.

 

Во всех трех классификациях в основном отмечены все сюжетные типы о мачехе и падчерице, но с небольшими отклонениями. У Е. И. Лутовиновой сюжетных типов кажется больше, а в Указателе они все расположены в подтипах сюжетных типов АТU 403 и АТU 480.

Многие из отмеченных в Указателе сюжетных типов о мачехе и падчерице представлены в сказочной традиции тюркских народов. Более того, у некоторых из них (башкир, татар, узбеков) выделяется сюжетный тип АТU 485 А, у восточных славян включенный в сюжетный тип АТU 480. (Мы опираемся на изданные русскоязычные сборники сказок, кроме башкирского и татарского). Так, у башкир выявлены сюжетные типы АТU 511, АТU 480, АТU 480 С, АТU 485 А, АТU 403 В, АТU 409, АТU 510 [Сказки, 1976 (1). №№ 76, 77, 78; 82; 79; 80, 81; 72; 74]. В репертуаре башкирской народной сказки обнаруживается большое количество сюжетов о чудесном горшке, помогающем падчерице, но ни в указателе международных сюжетов Аарне-Томпсона- Утера, ни в Указателе 1979 г. их параллели не отмечены. У татар нами выявлены два сюжетных типа: АТU 480 и АТU 485 А [Татарское народное творчество,1951, с. 461]; у узбеков, по нашим наблюдениям, существуют четыре сюжетных типа: АТU 485 А, АТU 511, АТU 510, АТU 403 [Узбекские народные сказки, 1986, с. 199], но не выявлены типы АТU 409 и АТU 480. В то же время имеющий место в сказке “Две сестры” [Там же, с. 28] сюжетный тип, в котором грубый, неряшливый сын мачехи хочет жениться на падчерице, на наш взгляд, не имеет параллелей у других народов. В сюжетном репертуаре сказок туркмен нами отмечен один сюжетный тип сказок о мачехе и падчерице: АТU 485 А [Проданный сон, 1969, с. 92].

В исследовании “Женские образы в азербайджанских сказках” А.М. Алиевой отмечено, что у азербайджанского народа зафиксировано пять сказок на сюжет о мачехе и падчерице: “Черная лошадь”, “Искендер, знаток птичьего языка”, “Красивая Фатьма”, “Деревянный мяч”, “Сиротка” [Алиева, 1992, с. 10-11].

 

По нашим наблюдениям, сюжеты о мачехе и падчерице наибольшее распространение получили у башкир, узбеков, азербайджанцев. Сюжетные типы АТU 403, АТU 480, АТU 510, АТU 511 бытуют у многих народов. Реже встречается, либо совсем отсутствует сюжетный тип АТU 409, чаще у тюркских народов отмечается сюжетный тип АТU 485А, а у русских – АТU 480. В то же время у некоторых народов существуют сюжеты, не имеющие параллелей у других народов. Например, такие сюжеты, как восточнославянский – “Мачеха, преследующая падчерицу из зависти к ее красоте”, башкирский – “Чудесный горшок”, узбекский – “Неряшливый сын мачехи хочет жениться на падчерице”, относятся к специфически национальным.

 

Названные выше сюжетные типы в сказках народов встречаются как без контаминации, так и в контаминированном виде. Так, у восточных славян контаминируются следующие сюжетные типы сказок о мачехе и падчерице: АТU 403 и АТU 511, АТU 409 и АТU 511, АТU 480 и АТU –480*, –480* и АТU 510 А, АТU 510 А и АТU 511, АТU 511 и АТU 403, АТU 511 и АТU 409, АТU 511 и АТU 510 А; у башкир: АТU 403 и АТU 409, АТU 511 и АТU 403, АТU 511 и АТU 510; у татар: АТU 480 и АТU 485А. Интересная контаминация наблюдается в узбекской сказке, где из пяти соединенных сюжетных типов четыре: АТU 485 А, АТU 511, АТU 510, АТU 403 – близки башкирским.

 

Таким образом, изученный пока материал показывает, что принцип контаминации сюжетов у разных народов внешне кажется схожим, т.е. соединяются одни и те же сюжетные типы. Но это предварительные выводы, которые могут быть уточнены при привлечении для исследования всей совокупности публикаций этих сказок, а также материалы из архивов и фольклорных фондов вузов.

 

Ведь даже при сильном сходстве сюжетов в них имеют место отличительные моменты. Возьмем, к примеру, сказки на сюжет АТU 511 (Чудесная корова): русскую народную сказку “Крошечка-Хаврошечка” (АТU 511), украинскую – “Мать-рысь” (АТU 511+АТU 403), башкирскую “Падчерица” (АТU 511+АТU 403), узбекскую – "Дочь пастуха”. В них мачеха дает падчерице сходное трудное задание: “пять пудов напрясть, наткать, побелить, в трубы покатать”– в русской сказке, “когда будет пасти волов, напрясть за день полмотка из конопли” – в украинской сказке, “коноплю напрясть и белое полотно наткать” – в башкирской сказке, “пасти корову да напрясть ниток из хлопкового волокна” – в узбекской сказке. Выполнить задание героине помогает корова. В русской сказке: “вылезет красная девица из ушка коровы – все готово: и наткано, и побелено, и покатано” [Афанасьев, 1985 (1), с. 121]. В украинской сказке: посмотрит падчерица в левое ухо вола – а там коноплю мнут, прядут, шьют, мотают, снуют; заглянула в правое ухо – а там уже все готовое лежит – напрядено, пошито, смотано – все сложено; она взяла себе готовый полумоток и понесла домой. В башкирской сказке: корова съела волокно и выплюнула белое полотно [Сказки, 1976 (1), с. 225]. В узбекской сказке: кормила корову хлопком, а потом из её вымени вытянула нитки и смотала в клубок [Узбекские народные сказки, 1986, с. 200].

 

Как видим, и в восточнославянских, и в тюркских сказках мачеха велит напрясть огромное количество пряжи и наткать полотна, но отличается способ помощи коровы. Если в восточнославянских сказках падчерица либо влезает в ушко коровы, либо из уха коровы достает готовую продукцию, то в тюркских – корова должна съесть волокно, потом либо через рот, либо через вымя выпустить нитки (полотно). В сюжетном типе АТU 511 (Чудесная корова) внимание привлекает еще один момент: из захороненных останков коровы в русской и башкирской сказках вырастает яблоня, но яблоки с нее может сорвать только падчерица. В узбекской же сказке останки коровы превращаются в элементы одежды: коровья шкура – в златотканую шубу; копыта – в сапожки, да такие красивые, словно лодочки; кровь – в шелковое платье; кости – в кораллы, алмазы и жемчуга.

 

Теперь рассмотрим не менее распространенный сюжетный тип АТU 480, особенно популярный у русских (в “Народных русских сказках А.Н.Афанасьева” опубликовано девять текстов на этот сюжет: №№ 95, 96, 97, 98, 99, 102, 103, 104, 113). В указанном сюжете мачеха велит своему старику, то есть родному отцу падчерицы, увезти девушку в лес и оставить ее там. Приказ мачехи выполняется, и далее события развиваются в лесу: падчерица правильно ведет себя с Морозко или с Бабой-Ягой и возвращается домой с их подарками, а проделавшая путь падчерицы по велению матушки ее родная дочь погибает. Начала башкирской сказки “Ишяле и Суябика” и татарской “Падчерица” соответствуют сюжетному типу АТU 480, то есть, по велению мачехи в первой сказке старик, а во второй старший брат отвозит девушку в лес, но далее события развиваются по-разному. Первый сюжет о мачехе и падчерице контаминируется с топонимической легендой о происхождении названий речки и деревни, но чудесным помощником падчерицы является, как и в русской сказке, мышь [Русские народные сказки о мачехе и падчерице, 1993, №№ 21-37]. В татарской сказке “Падчерица”сюжетного типа АТU 485А наблюдается часто встречающаяся в сказочной традиции народов контаминация двух сюжетных типов о мачехе и падчерице. В башкирской народной сказке “Падчерица и кикимора” на сюжет АТU 480 С, в которой падчерица, отправленная по настоянию мачехи в баню на растерзание демоническим существам, благодаря своему уму и догадливости, не только дотягивает время до первых петухов и остается живой, но и, заставив кикимору таскать по одному элементу одежды, возвращается домой богатая. В ряде русских народных сказок на сюжет о мачехе и падчерице [Афанасьев, 1985 (1), с. 118; Русские народные сказки о мачехе и падчерице, 1993, №№ 27, 31, 32, 36] к девушке в землянку в полночь вламывается медведь и заставляет играть с ним в жмурки. С помощью мыши, накормленной ею накануне, падчерица не дает себя поймать, за что медведь привел ей стадо коней и подарил воз добра, а родную дочь мачехи, которая отказалась накормить мышь и не справилась с его заданием, медведь погубил. В этом ряду можно рассмотреть еще одну восточнославянскую народную сказку “Кобиляча голова” [Афанасьев, 1985 (1), с. 119; Русские народные сказки о мачехе и падчерице, 1993, № 20]. В ней падчерица выполняет просьбы демонического существа – Кобилячей головы, затем по ее требованию, влезает в ее правое ухо и вылезает из левого и оборачивается красавицей, тут же у нее появляются кони, коляска и лакеи. Иначе говоря, во всех этих сказках посланная на гибель падчерица возвращается домой богатой. У других народов параллели сюжета АТU 480С пока не выявлены.

Теперь обратим внимание на сюжетный тип АТU 485 А, который, как было указано выше, характерен для сказочной традиции тюркских народов. Сравнительное изучение сказок разных народов упомянутого сюжета показало, что содержание башкирской и татарской сказки во многом совпадают: падчерица идет за клубком пряжи; встречает пастухов и помогает им, за что получает награду (в башкирской сказке – гуся, овцу, корову и лошадь, в татарской – лошадь, корову и козу); попадает в дом к старухе, которая велит затопить баню и искупать ее, поискать в голове, станцевать. Убедившись в порядочности девушки, в обеих сказках старуха возвращает ей клубок, награждает сундуком и отправляет ее домой. В туркменском варианте рассматриваемого сюжетного типа падчерица идет не за клубком пряжи, а за унесенным ветром ее хлопком; во-вторых, здесь падчерица попадает прямо в лачугу старухи-дэв и никакие пастухи ей не встречаются. Зато старуха-дэв дает ей почти такие же задания, как в башкирской и татарской сказках: искать в голове, посмотреть порог лачуги, где были рассыпаны серебряные краны, но велит не станцевать, а отряхнуться, проверяя таким образом порядочность девушки. Награда ее тоже своеобразная: она велит падчерице искупаться в реке, отчего девушка становится очень красивой. Так, если башкирская и татарская старухи наградили падчерицу за честную службу платьями и драгоценностями, то туркменская – красотой. Значит, для туркменской девушки самое ценное богатство – это красота. Что касается узбекской сказки “Дочь пастуха”, то в ней обнаруживается только один эпизод интересующего нас сюжета (ветер уносит хлопок падчерицы и заносит его в пещеру) и он полностью совпадает с туркменским. Необходимо отметить и то, что во всех версиях, кроме узбекской, родная дочь мачехи проделывает тот же путь, что и падчерица, но делает все наоборот и погибает.

 

Необходимо обратить внимание и на сюжет АТU 403 (Подмененная невеста), хотя он встречается реже и в ряду сюжетов о мачехе и падчерице без контаминации не обнаруживается. У восточных славян он по традиции контаминируется с сюжетным типом АТU 511 (Чудесная корова) – это русская народная сказка “Буренушка” [Афанасьев, 1985 (1), с. 122]. У башкир интересующий нас сюжетный тип тоже встречается в такой традиционной для восточнославянской сказки контаминации в сказке “Падчерица” [Сказки, 1976 (1), с. 224), но имеется также вариант, в котором сюжетный тип АТU 403 контаминируется с АТU 409 – это сказка “Кукушка” [Сказки, 1976 (1), с. 217], а в сказке “Сивая корова” [Сказки, 1976 (1), с. 228] наблюдается соединение трех сюжетных типов: АТU 511, АТU 510 А и АТU 403. Почти такая же контаминация и в узбекской сказке “Дочь пастуха”. В русской народной сказке мачеха “оборачивает падчерицу гусыней, а свою дочь снарядила Ивану-царевичу в жены” [Афанасьев, 1985 (1), с. 123], в башкирских сказках – мачеха колдовством превращает падчерицу в птицу [Сказки, 1976 (1), с. 226]; в кукушку [Сказки, 1976 (1), с. 218], лебедя [Сказки, 1976 (1), с. 229]. а в узбекской “подкралась (мачеха) к падчерице, схватила ее, выколола оба глаза, отвезла девочку на болото, заросшее густым камышом, и там бросила, а свою дочь проводила во дворец” [Узбекские народные сказки 1986, с. 204]. Таким образом, в восточнославянских и башкирских народных сказках подмена мачехой падчерицы происходит c помощью превращения последней в птицу, а в узбекской – избавления от падчерицы выкалыванием ее глаз.

 

 

Литература

​

Алиева, А.М. Женские образы в азербайджанских сказках: Автореф. дис. ... канд. филол. наук АН Азербайджана, Ин-т лит. им. Низами / Алиева А.М. - Баку, 1992. – 18 с.

Башкирское народное творчество. Сказки. Книга первая / Сост. М.Х. Мингажетдинов И А.И. Харисов. Автор вступит. ст. М.Х. Мингажетдинов. Авторы комментариев Л.Г. Бараг и М.Х. Мингажетдинов. Отв. ред. Н.Т. Зарипов. – Уфа: Башкнигоиздат, 1976.  – 376 с. (на башк. яз.).

Волков, P.M. Сказка. Разыскания по сюжетосложению народной сказки: Сказка великорусская, украинская и белорусская / P.M. Волков.  – Одесса: Госиздат Украины, 1924. Т. 1. – 227с.

Лутовинова, Е.И. Русские сказки о мачехе и падчерице (AT 480): опыт описания и классификации: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.01.09 / Лутовинова Елена Ивановна. – М., 1991. – 19 с.

Лутовинова, Е.И. Сюжетный состав и принципы систематизации волшебных сказок с героиней-женщиной / Е.И. Лутовинова. – Кемерово: Кузбассвузиздат, 1998. – 128 с.

Мингажетдинов, М.Х. Волшебные сказки / М.Х. Мингажетдинов // Литература. Фольклор. Литературное наследие. – Уфа: Башкнигоиздат, 1976. – С. 76-90. (на башк. яз.).

Народные русские сказки А.Н. Афанасьева в трех томах. Изд. подгот. Л.Г. Бараг и Н.В.Новиков. – М.: Наука, 1985. Т. 1. – 511 с.

Проданный сон: Туркменские народные сказки / Перев. с туркмен., сост., вступ. ст. и примеч. И.В. Стеблевой. – М.: Наука, 1969. – 339 с.

Русские народные сказки о мачехе и падчерице / Сост., вступ. ст. и примеч. Е.В. Лутовиновой. – Новосибирск: Наука. Сиб. Изд. Фирма. 1993. – 203 с.

Сесельските, А.А. Литовские волшебные сказки о мачехе и падчерице: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.01.09. / СесельскитеАделеАнтановна. – Минск, 1984. – 24 с.

Смирнов-Кутачевский, A.M. Народные сказки о мачехе и падчерице. Дис. ... докт. филол. наук: 10.01.09. / Смирнов-Кутачевский А.М. – М. 1942. – 420 с.

Сравнительный указатель сюжетов: Восточнославянская сказка / Сост. Л.Г. Бараг, И.П. Березовский, К.П. Кабашников, Н.В. Новиков. – Л.: Наука, 1976. – 438 с.

Узбекские народные сказки. Книга 1 / Сост. Я.Т. Джураев. – Ташкент: Изд-во ЦК Компартии Узбекистана, 1986. – 320 с.

Хусаинова, Г.Р. Применение сравнительной методики Р.М.Волкова к изучению стиля и сюжетосложения башкирских сказок о мачехе и падчерице / Г.Р. Хусаинова // Питания и литературознавства: Науковский сборник. – Львiв, 1993. – С. 168-175.

Хусаинова, Г.Р. Поэтика башкирской народной волшебной сказки: формулы в сравнительном освещении и сохраняемость сказки во времени / Г.Р. Хусаинова. – М: Наука, 2000. – 244 с.

Хэмлет, Т.Ю. Сюжет волшебной сказки чудесные дети [СУС 707; АТU 707] в сравнительно типологическом освещении: диссертация кандидата филологических наук / Т.Ю. Хэмлет. – М., 2014.– 226 с.

НА УНЦ РАН – Научный архив Уфимского научного центра Российской академии наук

ФФ БГУ – фольклорный фонд Башкирского государственного университета

ФФ ИИЯЛ УНЦ РАН – фольклорный фонд Института истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН

ед. хр. – единица хранения

​